Норд-ост обтачивал мрамор кожи,
Волну, прозрачную, как слеза.
Две, друг на друга так не похожих,
Алисы жили в ее глазах.
Вторая гордо зовется леди, живёт по лондоновским часам. У первой - правильной? - крыша едет навстречу сказкам и чудесам.
Вторая держит всегда осанку, надменно губы сухие сжав, на завтрак пресную ест овсянку и презирает сестрицын нрав.
А та - какое ей, право, дело? - летит за кроликом вслед в нору.
"Корсета, глупая, не надела! Опять вернётся, поди, к утру..."
В стране несбывшихся сновидений,
Куда не так-то легко попасть,
Вторая - блеклое приведенье,
Зато у Первой почет и власть.
Она хохочет и дразнит эхо,
Играет в салки с чудным котом -
Как только пальцы коснутся меха,
Зверь исчезает в луне. Потом,
Сквозь сон ведомая странным чувством,
Она приходит на горький чай,
Что был отравлен его безумством.
Косаться - будто бы невзначай -
Руки его стало важной частью,
Почти что целью таких вот снов -
Чтоб он в ответ сжал её запястье,
Чтоб сладкой горечью странных слов
Запахло в сонном ночном дурмане,
Чтоб голос - золото с хрипотцой -
Звенел в изменчивом океане
Чужих кошмаров. Его лицо
И эта шляпа - предвестник чуда,
Из под которой огонь кудрей,
Глаза - два пляшущих изумруда, -
Все это врезалось в память ей.
- Очнись, - молила почти Вторая.
- Нельзя всю жизнь провести в мечтах. Ты потерялась, достигла края, за ним - лишь пепел, тоска и страх. Покинь иллюзий абсурдных клетку, не тешься хитрым фантомом грез.
Забудь про кроличьи норы, детка.
Чай вдруг солёным стал из-за слез. Алиса дернулась, встрепенулась, и вмиг исчез её хрупкий мир.
Нет больше сказки. Она проснулась.
А Шляпник, Соня и кот Чешир...
Для них реальный мир сер и беден,
Их скрыла та сторона кулис.
...И ты вернулась холодной леди
(Самой несчастной из всех Алис)
Норд-ост обтачивал мрамор кожи,
Гудел и маялся за бортом.
Алиса Первая стала строже,
И вместо чая пьёт старый ром.
Двенадцать лет за одним штурвалом,
Вторая видела много стран.
Но ту, что втайне всю жизнь искала,
Забрал английский густой туман.
Хроники Лебедя